Империя тысячи солнц. Том 2 - Страница 65

— Память — великое дело. Не хочешь ли вспомнить еще кое-что для меня?

— Охотно, — сказала она не шевелясь.

Он не любит, когда избегают его прикосновений, даже случайных.

Он провел большим пальцем по ее подбородку, потом по шее, совершая легкие круги.

— На том курьере, который привез тебя ко мне, был один ларгист. Помнишь его?

Фиэрин позволила своим бровям испуганно взметнуться.

— Как же не помнить Ранора? Он был так мил, всем приятен — и его убили, как только он сошел с корабля! Ну какие у него могли быть враги? — Массирующий палец двинулся вниз, к ключицам. Пульс пробует. Она взглянула в желтые глаза Тау, зная, что ее собственные выражают только сочувственную заинтересованность. — Они уже выяснили, почему это произошло?

— Кто — они?

Фиэрин сделала неопределенный жест:

— Найберг. Фазо.

— Следствие продолжается до сих пор — и я, чтобы помочь им, провожу собственное расследование. Причина, по которой кто-то захотел убить ларгиста, — действительно загадка, которая позволяет скоротать время, столь медленно тянущееся для всех нас в ожидании Эренарха.

О Панархе он не упомянул — но над этим пока не стоило задумываться. Фиэрин, держа под контролем каждый нерв и мускул своего тела, заставила себя расслабиться, будто от удовольствия, пока его палец легко, но настойчиво двигался от одного нервного узла до другого.

— Постарайся, пожалуйста, вспомнить, дорогая. Ты часто его видела? Быть может, разговаривала с ним?

— Мы, разумеется, встречались каждый раз за столом, но поначалу не разговаривали. Я сразу обратила на него внимание, но он держался обособленно и предпочитал смотреть на экран. Знаешь — на все эти видеофокусы, которые показывают, когда корабль в скачке. У нас показывали Артелион. На корабле ходили слухи, что Ранор потерял там свою подругу.

— О чем у вас еще сплетничали?

Фиэрин сосчитала до четырех, делая вид, что думает. Тау теперь пустил в ход все свои пальцы — они опускались все ниже, настойчивые, вызывающие мириады ощущений.

— Что-то не припоминаю. Он находился, так сказать, на периферии нашего интереса. — Она взглянула на Тау. — Но однажды мы с ним вступили в контакт.

— Да-да?

— Все из-за этого ужасного Габундера. Он приставал ко мне с поцелуями, потом схватил меня и угрожал покончить с собой, если я с ним не пойду. Ларгист застал нас — я слишком рано явилась к столу — и вмешался. После я поблагодарила его, а он сказал, что это его профессия, — на том все и кончилось. С тех пор я стала есть у себя в каюте, чтобы не встречаться с Габундером, и никого из них не видела.

— А в каюту к тебе он не заходил?

Фиэрин не смогла справиться с участившимся сердцебиением и поняла, что чуткие пальцы это заметили.

— Да — один раз.

— Вот как?

— Он был совершенно пьян...

— Мы говорим о ларгисте, Фиэрин, если ты еще помнишь.

— Ах да. Мне трудно сосредоточиться, когда ты массируешь мне чакры, — я думаю совсем о другом.

Он с улыбкой убрал руки.

— А так?

— Так лучше. — Она медленно потянулась, скрывая ускоренный бег сердца, подставила ладони под струи воды и вновь повернулась к Тау. — Вряд ли Ранор мог питать интерес ко мне с моим запятнанным именем. За едой он сосредотачивал внимание на особах высшего ранга — згиосе Хамамуре и Эмме лит-Кил-Дофник. — Оба человека, которых она назвала, таинственно исчезли вскоре после гибели ларгиста.

— И он никогда с тобой не заговаривал, ничего тебе не предлагал?

Фиэрин гордо выпрямила спину и шею:

— Я не давала повода для каких-либо предложений от лиц его круга.

Брови Тау слегка шевельнулись при столь неверном истолковании его слов, но он ничего не сказал и поднялся на ноги.

— Спасибо, дорогая. Оставляю тебя в твоем воображаемом саду.

— Ты скажешь мне, когда что-нибудь узнаешь? — Она улыбалась, склонившись над водопадом. Холодная вода орошала кожу, смывая память о требовательных пальцах Тау.

Он утвердительно поклонился. Она не разглядела ни иронии, ни угрозы в его лице и руках. Он ушел, и она обратила свое лицо к водопаду, продолжая скрывать свою реакцию на случай, если за ней наблюдают. Не трогая того места под мышкой, где лежал, плотно прилегая к коже, зашитый чип, она возликовала.

Он поверил мне, поверил!

* * *

— Она ничего не знает, — сказал Тау Шривашти, бросив чип на низкий черный столик перед собой. — Мы проверили всех, кто летел на этом корабле, и это заставляет меня предположить невозможное: ларгист действительно был столь наивен, что не сделал копии своего чипа.

— Да и этот испорчен треклятым нейробластером, — проворчал Штулафи Й'Талоб, Архон Торигана. — Почему вы не велели своему наемнику воспользоваться ножом?

Гештар аль-Гессинав позволила себе вздохнуть свободно, впервые с тех пор, как услышала, что ларгист, присутствовавший при артелионской бойне, направляется на Арес.

Шривашти дернул плечом:

— Я сказал ему, что все должно быть сделано тихо, — нож подразумевался сам собой.

«Это потому, что твой подручный пользуется только ножом и ядом», — подумала Гештар, взглянув через комнату на Фелтона, безмолвного длинноволосого слугу, почти не отходившего от Тау в эти напряженные дни. Если бы ларгиста поручили убить Фелтону, ошибки бы не случилось, но Тау не хотел рисковать, что Фелтона заметят.

— Это вполне возможно, — сказала она, — быть искушенным в делах света, но наивным в политике. За примером далеко ходить не надо.